Колонизация Алжира, сопровождавшаяся истреблением коренного населения страны и разрушением её экономики, означала также закабаление местных жителей, грабёж их земель и природных богатств.

60% алжирцев лишились своей земли. Лучшие земли оказались в руках частных колонистов, не считая лесов, копей и прочих хозяйственных угодий, ставших собственностью правительства Франции.

 Колонизация Алжира

Алжир был для метрополии важнейшим рынком сбыта и источником дешёвого сырья, прежде всего железных руд и фосфоритов. В интересах французских трестов строились, шахты и рудники, железные и шоссейные дороги, современные порты и заводы.

В деревне начали процветать, налаженные европейскими колонистами высокотоварные и ориентированные на экспорт крупнофермерские хозяйства виноделов, производителей цитрусовых, фруктов и ранних овощей.

Алжир стал важной переселенческой колонией Франции. Вслед за армией в эту страну шли предприниматели, торговцы, чиновники, полицейские, а также разорившиеся аристократы, надеявшиеся поправить здесь свои дела. Сюда же ссылали парижских безработных, революционно настроенных рабочих и активных республиканцев.

Ввиду острой нужды в европейцах, которых можно было бы противопоставить алжирцам, колониальные власти поощряли въезд в Алжир эмигрантов не только из Франции, но также из Испании, Италии, Швейцарии, Германии, Мальты и даже Ирландии.

В 1847 г. на 47 тыс. французов в Алжире приходилось 63 тыс. иных европейцев, включая 31 тыс. испанцев, 8700 мальтийцев, 8600 немцев и швейцарцев, 8500 итальянцев и др.

В дальнейшем число иностранцев относительно уменьшалось, так как они стремились получить французское гражданство, а дети их автоматически считались французами.

Так в Алжире возникло пёстрое в этническом отношении европейское меньшинство, сцементированное своими привилегиями «юридических французов». Они постоянно составляли 10—12% населения страны.

Все жители Алжира с 1870 г. делились на «граждан» (европейцев) и «подданных» (алжирцев). Последние оказались как бы «иностранцами в собственной стране», подчинёнными с 1881. г. специальному «туземному кодексу», обрекавшему их на полное бесправие и произвол колониальных властей.

Им было запрещено создавать политические партии и профсоюзы, даже вступать во французские партии и профсоюзы. В то же время европейцы активно участвовали в политической жизни метрополии, добиваясь все больших привилегий для себя и все больших ограничении для алжирцев.

В новых условиях, центр тяжести антиколониальной борьбы алжирцев переместился в города. Уже во время восстания Мукрани в ряде пунктов побережья и на востоке страны возникли «шартыйя» — выборные органы власти из 10—12 человек, осуществлявшие военные, административные и судебные функции.

Кстати, если вас интересует блефаропластика, то обращайтесь к специалистам на сайте pavluchenko.ru. Уверен, вы останетесь довольны соотношением цена-качество!

Позднее алжирцы-горожане выступают с петициями и требованиями уважать законы и обычаи мусульман, не навязывать им «натурализации» (т. е. французского гражданства при условии отказа от своей религии и традиций), отменить все ограничения их прав и расширить их представительство в выборных органах управления. Под обращением с этими требованиями в 1887 г. в г. Константина подписалось 1700 мусульман — торговцев, промышленников, чиновников и служителей культа. А горожане Тлемсена в 1891 г. потребовали отмены «туземного кодекса», угрожая отказом от службы в армии.

Национальную самобытность Алжира отстаивала также с 1931 г. Ассоциация улемов, т. е. видных представителей мусульманской интеллигенции и служителей культа, среди которых был цвет арабоязычных писателей, историков и публицистов Алжира.

Улемы выступали за распространение среди алжирцев просвещения на арабском языке, за невмешательство колониальных властей в управление делами мусульманской общины и замену оплачиваемого властями официального духовенства независимыми воспитанниками университетов Арабского Востока. Тем самым они стремились вырвать основную часть верующих из-под контроля марионеток властей.

Очень важна была борьба улемов против влияния марабутов (фактически служивших властям духовных феодалов) под лозунгом очищения ислама от «невежества, суеверий и магии», а также путём разоблачения нелепых притязаний и корыстолюбия марабутов.

Хотя формально ассоциация ограничивала свою деятельность вопросами культуры и религии, она фактически играла важную политическую роль, способствуя пробуждению патриотизма и национального самосознания алжирцев, агитируя за признание самобытности «алжирской мусульманской нации» и проповедуя лозунг: «Алжир — моя родина, ислам — моя религия, арабский — мой язык».