Шестая заповедь, простые слова: «Не убивай!».
Если вдуматься, то ведь несчетное число раз в течение многовековой истории человечества выговаривались эти слова дрожащими губами. На разных языках мира звучали и продолжают звучать, и рваться из отчаянной, и напуганной души простые слова, по сути, просьба о пощаде!
Осужденный на казнь умоляет назначенного ему палача, поверженный воин просит своего врага, жертва жестокого разбоя заклинает преступника. А раздвоенная душа самоубийцы в роковую минуту цепенеет и стынет в безмолвном крике из тех же двух слов – не убивай!
И что же такое шестая заповедь? Это голос Бога, который и присоединяется к многоголосой просьбе о пощаде, и одновременно как Власть Имеющий налагает запрет: «Не убивай! «Пощади жизнь того человека, на которого замахнулся с намерением убить — и у тебя появится внутреннее право ждать и надеяться на милосердие Бога. Сохрани жизнь ближнему и твою жизнь оценит Господь. Есть жизнь моя, жизнь моего товарища, жизнь моего противника, есть жизни многих людей – множество жизней, но есть Единая Жизнь.
Жизнь как Божий дар и призыв к бытию. И во всяком убийстве попирается не только жизнь конкретного человека, но и жизнь вообще, Единая Жизнь. Оскорбляется Бог. Всякий убийца дышит смертельной болезнью. И ошибается тот душегуб, который полагает, что не заразны бациллы убийства.
Читателям на заметку: Если вас интересуют троны владыки резные из дерева, то смотрим на рекомендуемом интернет-ресурсе. Уверен, здесь вы сможете получить всю необходимую информацию, в полном объёме!
Нередко за «не хотел, но убил» следует «пришлось убить». А кто рассчитывал убить одного, убивает двух или трех. Не ярче ли всего о заразном свойстве убийства говорит древний обычай кровной мести? Решиться на убийство – это не только открыть дверь Костлявой, это не только препроводить ее за порог, это – раскрыть ей свои объятия. И дыхание убийцы всегда отдает мертвечиной. А, вот еще…
Есть особая тяга к убийству. Когда убивают не ради денег, но ради того, чтобы убить, чтобы пережить ощущение полной и абсолютной власти над избранной жертвой, чтобы смаковать страшные минуты убийства. Служитель дьявола – заключат верующие. Больной маньяк – поставят диагноз психологи. Говорят, что бывает и такое, когда человек, вроде бы не желает убивать, но что-то его заставляет. Возможно, что и такое встречается. Но тогда – почему бы с этой болезненной тягой к убийству загодя не прийти к священнику, психиатру? Или даже явиться в милицию, если действительно «нет сил никаких удержаться» от маниакального убийства?
Однако, вот что я хочу в связи с этим заметить. Даже тот, кто убивает якобы только ради денег, выгоды или идеи, а тем более убивающий в гневе, в приступе ревности – в миг убийства душой уподобляется маньяку. И убивая, он чувствует, скорее всего, дьявольское удовлетворение. Иначе не убил бы. Убийство это какое-то страшное извращение человеческой активности. В убийстве проглядывает особого рода кощунство. Во всяком убийстве присутствует как бы кураж нигилизма: «Вот Господь сотворил, а я уничтожу и тем встану с Богом на одну доску!»
Пока что мы говорили о том убийстве, которое и юридически признается за преступление и убийство. Но есть убийства иного рода, не столь открыто злодейские, но, тем не менее, губительные для жизни. Они опасны как раз тем, что мелки, даже мелочны, свершаются между делом и входят в привычку. Это отсутствие любви, зловредный измор, когда, к примеру, живущие рядом люди изводят друг друга злобой, ненавистью, непрестанными вспышками гнева. Бывает так, что человек и рад сойти с убийственного и самоубийственного пути, но не получается у него. Тут он должен сам себе помочь. Обратить внимание на то, что ему в жизни дарит радость? Неужто удовольствие получает он лишь тогда, когда злобно кричит на беззащитного ребенка, когда изводит нескончаемыми придирками супругу, когда тупыми обвинениями заставляет страдать близких и родных?
Если дело обстоит именно так, то не пора ли задуматься? Не пора ли пересмотреть свой житейский ассортимент земных радостей и, наконец, избавить его от разного рода «людоедских» моментов? Не пристало ли человеку наслаждаться чем-то более достойным? Например, веселым личиком ребенка, нежностью жены или мужа. Хорошей погодой, в конце концов!
Господь дал нам жизнь и дал свободу, чтобы мы ее могли употребить во благо жизни. Неужели наше человеческое существо настолько привержено злу и убийству, что даже и угроза собственной жизни не отвратит от убийства? А где же сострадание и жалость? Разве иссякла в нас великая способность кричать от боли ближнего своего?
